Самое сложное в воспитании особого ребенка — относиться к нему как к здоровому, как к любому другому. Не давать поблажек, не жалеть, не списывать со счетов, мол, у него не получится. Как с обычным ребёнком — так же учить, помогать, доверять, верить. Вот что сложнее всего. Видеть его потенциал и верить в него.
С Даней так и было. И так есть в чем-то сейчас. При наличии трех младших братьев и сестры, в некоторых местах он снова оказывается «догоняющим».
Да, он медленнее учится и совершает больше ошибок [1]. Поэтому чаще пасует и хочет сдаться, когда не выходит. Сделать вид, мол, не очень-то и хотелось. Он цепляется за то, что получается легко, избегая сложного.
Да, он дольше привыкает к новому, новым вкусам, запахам и местам. И иногда это бывает сложно. Но в то же время это даёт ему такой толчок!
Да, с ним сложно было путешествовать первые лет пять. Потому что он не на каждом самолете готов лететь — и Airbus для него всегда лучше, чем Boeing. Я не знаю, почему и как он их отличает. Но он знает все модели самолетов и авиакомпаний. Есть авиакомпании, которыми он никогда и ни за что, а есть те, которыми он хочет, но ни за что я.
Да, сложно было и пристёгивать в самолете, успокаивать в пути и адаптировать в новых местах. И с едой вообще отдельная тема. Он не такой, как обычные дети, в этих местах – он способен сильно «залипать». Но на длинной дистанции именно это помогло его вытащить.
Нет возможности стереотипироваться. Нет времени на это. Не успеваешь привыкать к маршрутам и рутинам. Нет ничего постоянного, кроме родителей [3] и брата (а потом ещё брата, потом ещё сестры и еще одного брата). Не за что больше держаться. Приходится превозмогать свои страхи и слабости.
Смотрим в будущее
Да, иногда проще просить Матвея — он быстрее поймёт, что нужно. Но на перспективу полезнее вовлекать их одинаково, начиная с простых заданий, которые он может понять и переварить, чем делать то, что удобнее для меня и быстрее.
Да, мы с ним строже чем с другими детьми. И может быть, когда он вырастет, то будет обижен на нас за это. Но я готова это принять, потому что знаю зачем и ради чего. Будет жаль, если он запомнит мое «ешь кашу», а не вечерние чесания спины и обнимашки…
В то же время я понимаю, что нельзя иначе. Никак нельзя. Сейчас нельзя.
Наверное, ему сейчас достается больше строгости, чем другим. И только его мне приходится заставлять делать то, что он не хочет. Например, пить какие-то добавки, есть какие-то продукты, мыться, подстригаться, читать, писать.
И все чаще я старюсь просить о помощи именно его, помыть посуду, переодеть малыша, принести салфетки или телефон [4], убрать игрушки, выключить свет. Не потому, что я не могу сделать все это сама. А потому что ему это нужно. Чувствовать себя нужным, справляться с чем-то и чувствовать себя победителем, чувствовать себя таким же, как и остальные.
Его нельзя жалеть. Ему нельзя давать поблажки. В него надо верить. Это сделает его сильнее. Он справится. Пусть не так быстро и не так идеально — это уже мелочи. Главное — справится.
Если не справится, я буду рядом. И поддержу. А если справится, я тоже буду рядом – и буду праздновать вместе с ним.