Одна из особенностей многих раненых душой в том, что мы – люди, лишенные детства. Не в том смысле, что у нас не было мороженого и воздушных шариков, игрушек или праздников. А в том, что мы никогда не имели права быть ребенком. Просто ребенком, от которого ничего не требуют, ничего не ждут. Который не должен входить в положение взрослых, понимать их чувства, вести себя соответственно.
Может быть, поэтому сейчас столько инфантильных людей, старающихся переложить ответственность за свою жизнь на чужие плечи – будь то муж, родители, учителя… Может быть, мы проживаем то, что нам не дано было прожить в три-четыре года сейчас, когда нам тридцать и сорок? Но если тогда это было безопасно, то сейчас это выглядит как минимум странно. А еще пугающе и настораживающе.
Истерики сорокалетней женщины более разрушительны, чем те же самые истерики девочки лет четырех. Агрессия трехлетнего мальчика естественна и не настолько опасна, как приступы гнева у мужчины за тридцать. Непоседа двух лет – это просто ребенок. А в сорок пять непостоянство и невозможность остановиться уже мешают.
Всему свое время, и детство в идеале — это как раз период проб и проживания разного. Эмоций, состояний, желаний, собственного тела.
Дети специально так устроены, чтобы получать этот опыт, разный и не всегда радующий родителей. И родители оказываются единственными, кому такой опыт не кажется полезным или важным. Им хочется этот неприятный этап перескочить (ведь у самих такого безопасного пространства не было). Родители часто пытаются сделать из ребенка взрослого. Почти сразу, как он родится.
Кафе. Семья. Малышу чуть больше полугода – уже сидит, но еще не пытается ходить. Малыш улыбчивый и спокойный. Вот только баночную пюрешку есть не хочет. Увидел у мамы в тарелке что-то вкуснее – какие-то макарошки — и отчаянно тянет к ним руки. Реакция мамы стандартна: «Что ты меня позоришь? Это что за поведение? Садись и ешь то, что дают!»
Подумалось, что я ослышалась. Может быть, у них есть еще один ребенок, лет десяти? Нет. Реплика предназначалась этому, маленькому человечку.
Или другая ситуация – многим знакомая не понаслышке. Когда в семье происходит кризис [2] – например, родители поссорились или решили развестись, ребенку предлагается такой вариант поведения: «Видишь, маме тяжело? Маму нужно пожалеть! Маме надо помогать, чтобы мама меньше плакала. Не расстраивать маму». Даже если ребенку год или два. Неважно. Маме же и правда тяжело.
Еще один вариант – детский сад. Не все дети его любят – что скрывать. И многие плачут по дороге, пытаются остаться дома. Я тоже не любила его – и каждое утро катала концерты, надеясь, что сегодня останусь дома. Но у родителей есть свои планы. А ребенок?
«Терпи. Ты уже большой. У мамы своя работа, а у тебя своя. Не подводи маму. Не плачь много. Веди себя хорошо, чтобы на тебя не жаловались».
Даже когда ему год или два. Он уже должен научиться себя контролировать, отвечать за свои поступки, сочувствовать родителям. Должен быть взрослым.
Да, мы требуем от детей взрослого поведения. Взрослых мыслей. Взрослых чувств. Взрослой позиции.
Как будто взрослая позиция в семье – это шарик для пинг-понга. Сейчас я, потом ты. Сейчас я твоя мама, а потом ты побудь моей. Даже если тебе два года. Даже если ты совсем этого не хочешь. Даже если ты просто ребенок – стань взрослым.
Потому что от нас тоже этого ждали, нас тоже так воспитывали, нас тоже делали взрослыми насильно и достаточно рано. Но психика человека – штука очень интересная. Ей нужно пройти все этапы, шаг за шагом, и ни один нельзя пропустить. Но можно «зависнуть» где-то, перестав расти душой.
Когда с нами случается что-то травмирующее, мы перестаем дышать.
Когда что-то травмирует нашу душу, мы перестаем расти. Именно так и происходит – человек застревает в том возрасте, в котором ему причинили сильную боль.
Когда люди берут из детского дома десятилетних детей, попавших туда в три года, то через несколько недель обнаруживают регрессию. Десятилетние ведут себя как трехлетки. А иногда и как младенцы. Доигрывая все то, что не случилось тогда. Проигрывая заново все то, что было травмировано.
И с приемными детьми это хорошо видно, заметно и понятно. Но если посмотреть по сторонам – большинство взрослых людей на самом деле не взрослые. Они так и не выросли. Они застряли где-то там, не получив нужного опыта и разрешения.
Вот Маша, она застряла в своих трех-четырех годах, так и осталась капризной нехочухой и нытиком. А это Ира, она уже постарше – она подросток, даже в свои сорок все пытается кому-то что-то доказать и сопротивляется любому влиянию. А вот Аня, она совсем младенец, она ищет материнского тепла, пытается слиться воедино с мужчиной, которого любит, впадая в абсолютную зависимость и обожествляя его.
Вот Вадим, он так и живет в полуторагодовалом возрасте, ему не хватило восхищения родителей, так и вырос нарциссом. Можно продолжать долго – есть и Максим, которому семь, и он всячески пытается стать независимым и принимать решения, но у него не получается. Есть и Оксана, которую половое созревание женщиной сделало, а внутри принятия своей новой роли не произошло.
Так и ходят по улицам взрослые, которое на самом деле большие дети с ранеными душами.
И им бы пойти дальше, им бы вырасти – это решило бы столько проблем. А они не могут. Не может застрявшая в подростковом отрицании женщина понять, что выше независимости – взаимозависимость, и именно такова взрослая позиция. Не может и та, которой не хватило тепла и заботы, перестать хотеть растворения в другом человеке. Ее тело не насытилось этой зависимостью…
Для того, чтобы вырасти, им придется прожить весь этот опыт. В тридцать пять снова вернуться в младенчество и позволить себе расти – шаг за шагом. Прожить все эти кризисы взросления, пережить весь этот опыт. Чаще всего нам приходится с этим сталкиваться, когда мы становимся родителями. И наши дети, словно зеркало, обнажают наши болевые точки.
Возраст вашего ребенка, в котором вам невыносимо трудно с ним – это и есть ваш внутренний возраст, возраст вашей травмы.
Таких травм может быть несколько, могут быть благополучные периоды, которые сменяются личным адом. Но чаще всего мы застреваем где-то в одном месте, и уже оттуда общаемся с миром. Кто-то как младенец, кто-то как годовалая малышка, кто-то как трехлетка, кто-то как подросток.
Одна моя подруга детства всегда была занята [3]. У нее был брат, на два года младше. Она никогда не выходила из дома без него. Он полностью был на ее попечении. А кроме того с 6 лет – когда она пошла в школу — ее обязанностью было накормить ужином родителей после работы. И эту обязанность она взяла на себя добровольно. Потому что маме очень тяжело, и кто еще ей поможет. В 7 лет она уже должна была убирать весь дом. В 8 на ней лежали магазины и советские очереди за молоком….
Другая моя подруга всегда боялась расстраивать родителей. Потому что если что-то не так – у мамы не выдержит сердце. Тройка по физике – можно довести маму до скорой. Вернулась поздно – у мамы уже валидол. Денег попросила на платье – мама в ужасе. Маму же надо беречь….
И сейчас я вижу снова этих девочек, которые слишком рано стали взрослыми. Со своими родителями они такими и остаются до сих пор. Ответственными, хорошими, правильными. А свое детство проживают иначе. В своих детях. И их сыновья и дочери не по годам серьезны. Как маленькие взрослые.
А мамы? Задёрганные, затюканные, зашоренные. Всячески пытающиеся убежать от ответственности за свою собственную жизнь, часто впадающие в состояние жертвы. Не имеющие ориентиров в жизни и внутреннего стержня. Не понимающие собственных эмоций и не умеющие их контролировать. Не справляющиеся со своими внутренними кризисами и постоянно убегающие от боли. Знакомое состояние, правда?
Давайте честно посмотрим правде в глаза и увидим, что мы все еще дети. Дети, которые выглядят как взрослые. Но которые так до конца и не смирились с тем, что настоящего беззаботного детства у них не было. И которые до сих пор не хотят взрослеть полностью. Насовсем. Безвозвратно. Которые много чего еще не прожили там, не созрели, не пережили.
Но пока мы сами не повзрослеем, мы не сможем стать настоящими любящими родителями.
Мы только снова передадим эту травму [4] дальше, чуть в другой форме – но ту же самую.
Мы не сможем стать также настоящими женами и мужьями. И будем раздражать друг друга инфантильностью. Проблема ведь часто видна только самым близким – когда для остальных вы готовы играть роль суперледи. А дома всячески пытаетесь залезть кому-нибудь на шею, упасть кверху лапками, требуя ухода, как младенец.
Повзрослеть можно, только вернув себе детство. Странно, правда? Но если бы вы себе позволили на какое-то время полностью погрузиться в состояние ребенка в безопасной обстановке… Позволили бы себе вести себя по-дурацки, глупо и непрактично. Позволили бы себе говорить ерунду, заниматься ерундой, бегать под дождем или бросаться тортом. Если бы вы просто позволили себе быть эмоциональной, непоследовательной, непредсказуемой… Хотя бы какое-то время….
Если бы вы позволили каким-то людям, в сердце которых много любви, отдавать вам ее просто так – даже не за спасибо. Или разрешили себе прыгать на кровати, носить дома розовые платья принцесс, а в волосах делать смешные бантики…
Если бы на какое-то мгновение вы вернули себе детство, когда ты – центр вселенной, весь мир вращается вокруг тебя и твоих желаний… Хотя бы для себя самой!
Если бы вы снова вернулись в тот момент, когда вам так нужна была мама, а ее не было, и попробовали той внутренней девочке дать все то, в чем она нуждается. Если бы вы взяли наконец ее на ручки, не дожидаясь, что это сделает кто-то другой. Если бы вы выслушали ее, погладили по голове и подарили ей хоть капельку любви. Той маленькой девочке, которая столкнулась в своей жизни с трудностями…
Прожить снова детство осознанно. Завершить все то, что тяготит. Сбросить с себя все родительские ожидания. Позволить им иметь свою судьбу и не нести за это вину и ответственность. Ох, как же много работы предстоит! Какой же огромный завал нужно расчистить, чтобы вернуть себе детство!
И вместе с проживанием — если проживание настоящее и глубокое – приходит зрелость. Взрослая позиция [5]. Ответственность за свою судьбу. Когда мы даже свое детство сами себе возвращаем, не ожидая, что это сделают наши родители. Тогда и уходят все обиды. Тогда и исцеляются сердца. И тогда мы формируем новые, позитивные сценарии для наших детей.