Я хочу вам рассказать об американках. Но рассказать именно о том, что хорошего я в них вижу. Потому как хорошее есть всегда и везде, нужно только перефокусироваться – с привычного негатива на позитив. Это и полезный навык – вот так переключаться, но еще полезнее то, чему можно научиться, если ничего не отсеивать сразу.
Меня поражает в Америке многое. Система исчисления всего – всегда теряюсь, когда меня просят назвать вес в фунтах, расстояние в милях, а длину – в футах, дюймах и иже с ними. Поражает размер – всего. Огромные печки, посудомойки, холодильники, мне все кажется, что в эту посудомойку можно засунуть всю посуду разом – но размер кастрюль такой, что как и дома, входит в нее максимум две. А вот дома вошло бы штук пять точно. Пакеты молока по полгаллона, что почти два литра. Пятилитровые соки. Килограммовая сметана и йогурт…
Но еще больше меня поражают люди. И давайте я буду говорить о женщинах, хотя эти качества здесь развиты и у мужчин тоже.
Открытость
Потрясающе открытые женщины. Не в плане одежды – хотя всякое тут бывает. Открытые к общению, открыты к новому. Легко подходят, заводят с тобой разговор.
Ну вот представьте, иду я по улице, никого не трогаю. Как всегда – думаю о своем. А мимо идет бабушка – которая весело мне кричит: «Мне так нравится ваше платье!». А теперь представьте нечто подобное в Москве или Петербурге. Да я бы там от неожиданности отпрыгнула сразу в кусты. А тут – улыбаюсь. Говорю: «Спасибо» и иду дальше. Это в порядке вещей.
Легко говорить комплименты
На пляже к нам спокойно подходит бабулечка (ну просто сезон тут как раз бабулечковый) и, улыбаясь, спрашивает:
«Вы из Швеции?»
После чего мы с ней еще минут двадцать общаемся, она рассказывает, как любовалась нашей семьей и тому подобные приятные вещи.
Дома я частенько опасаюсь бабушек, потому как не на всякую встречную бабушку у меня лично может хватить тепла и понимания. Дома я могу осознавать, почему бабушки иногда бывают так сердиты и холодны. Но в самой ситуации – увы – я чаще всего закрываюсь и рычу. А здесь все время слышу столько приятного, что советскому человеку внутри меня местами приторно. Как будто врут. Льстят. Ан нет, просто привычка у них такая. Хорошая.
Общительность.
Здесь все время кто-нибудь проходя мимо, начинает разговор. Хотя я – к своему стыду – их плохо понимаю. Это вообще интересная штука – я хорошо понимаю и говорю с теми, для кого английский – как и для меня не родной. А вот австралийцев и американцев понять не могу. Одни имеют непонятное мне произношение, другие – проглатывают по полслова.
Но тем не менее, я все время тут с кем-то общаюсь. С незнакомыми мне людьми. Которых я встречаю лишь раз в своей жизни. У меня вообще ощущение, что если американка вышла из дома и ни с кем не пообщалась по пути – день не удался.
Я понимаю, что в других штатах, и особенно в больших городах, это может быть иначе. Как и у нас, в России – в Сибири люди еще знают своих соседей, а в Петербурге уже нет. Но такого количества ни к чему не обязывающей коммуникации просто так – я пока нигде не встречала. Свободное начало беседы, очень легкое. И такой же легкий финал – никто никому ничего не должен, поболтали, и дальше по своим делам.
Свобода. Внутренняя.
Я привыкла думать о том, что обо мне подумают. Точнее, уже много лет я пытаюсь разучиться об этом думать. А здесь все иначе. Другое общество, другое отношение к самовыражению. И люди на улицах поют и даже танцуют. Причем даже те, кто по нашим меркам для танцев на улице слишком плохо выглядят.
Они могут спокойно сидеть на траве. Даже если это лужайка на остановке автобуса. Они могут заниматься йогой на пляже, когда вокруг есть люди. Они одеваются так, как им нравится. Частенько на мой взгляд это выглядит странно. Но им все равно. Конечно, большинство в джинсах и майках. Но чаще всего майки – мешковатые, джинсы – прямые. Или даже на несколько размеров больше.
Принятие
Это просто поразительно насколько легко здесь люди позволяют другим быть другими. Здесь уважительно относятся к вегетарианству, хотя сами чаще всего едят мясо. В магазине – практически любом – полно продуктов специфических – обезжиренных, без глютена, без сахара, без лактозы, веганских и так далее. Для любой продуктовой религии.
Да что там продукты — здесь я могу спокойно разговаривать о религии – и даже если человек меня не понимает, я не увижу в глазах осуждения. Свобода самовыражения приводит к тому, что людей ничем не удивишь. И они понимают, что бывает всякое.
Принятие внешнего вида, образа жизни, мысли, вероисповедания. Этого часто не хватает дома, когда ты о самом важном можешь говорить только с самыми-самыми близкими, чтобы окружающие не закидали тебя помидорами и не натоптали у тебя же дома. Что говорить о других, если я сама периодически вовлекаюсь в такие распри вегетарианцев-мясоедов или христиан-всех остальных. В последнее время, слава Богу, научилась молчать на эту тему. Но внутри бывает буря. А здесь все просто – «Вегетарианец? Хорошо». Как будто спросили про цвет глаз: «Голубые? Отлично!».
По умолчанию хорошее отношение
Я раньше думала, что про американские улыбки это преувеличение. Но нет. Люди не ходят как биороботы. Но если вы с кем-то встретитесь взглядом – вам улыбнутся. Просто так. А еще скажут: «Привет» или «Как дела». Люди любого возраста. Тут вообще все со всеми здороваются. Сосед видит вас из окна и машет рукой. Мимо проходит дама с собачкой – здоровается. Вы не знаете этих людей. Они не знают вас. Но такое ощущение, что по умолчанию вы для всех – хорошая.
И во всей этой легкости невольно чувствуешь себя человеком из каменного века. Есть ощущение собственной зашоренности, закрытости. Я не могу вот так подойти к девушке, которая хорошо выглядит, — и сказать ей комплимент. Я буду тайно коситься на нее, чтобы она не догадалась. Может, даже тайком сфотографирую ее (как я фотографировала женщин в Индии). Но не подойду никогда. Если она сама подойдет и завяжется беседа – может быть, я что-то и выдавлю из себя. Но точно не будет такой легкости. Между делом.
И улыбаться людям мне тяжело. Хотя через две недели уже начинаешь понемногу расслабляться – и хотя бы улыбаться в ответ. А то первые дни бежала к мужу с большими глазами: «О ужас, мне улыбнулся сосед!» или «Что хотела эта горничная? Денег что ли? А то так улыбалась»….
Так или иначе, одеваясь, я всегда думаю о том, как я буду выглядеть. И не всегда надеваю то, что мне самой нравится. Я вообще здесь все чаще ловлю себя на зависимости от чужого мнения. При этом дома я – как мне кажется – вообще об этом не переживаю. Но другая среда – как лакмусовая бумажка. Есть еще к чему стремиться.
Я знаю, что здесь есть и другие черты и характеристики, которые мне не близки. И какие-то из них могут являться продолжением сильных качеств. Но я осознанно беру только хорошее. Всякого не очень во мне и так хватает.
А вот открытости, внутренней свободы, принятия, умения общаться и говорить комплименты – не хватает. Как оказалось. Что ж, видимо за этим я сюда и приехала!
