Помню одну забавную ситуацию на расстановках. Марианна Франке-Грикш общалась с одной женщиной во время обучения. Примерно так:
«У меня есть две дочери, — говорила женщина. – Мои девочки очень хорошие, они хорошо учатся. Мои дочки никогда не болеют. Мои дети умеют делать это и вот это».
Примерно так она рассказывала долго, пока Марианна ее не остановила:
«Твои дочки? А ты замужем?»
«Да, конечно,» — ответила женщина.
«А где дети твоего мужа находятся, пока твои дети в школе?»
Этот вопрос поставил ее в тупик: «Какие дети?». «А у твоего мужа вообще есть дети?» «Конечно. У меня две дочери» — возмущенно отвечает женщина.
«У тебя две дочери. А у твоего мужа? Ты все время говоришь «мои дети, мои дочки, мои девочки». Даже сейчас. Они правда только твои? Или все-таки они – ваши?»
И женщина расплакалась в итоге. Потому что ее самой большой внутренней проблемой было то, что муж детьми не занимается. Ему дети не интересны, время с ними он не проводит, посидеть тоже не может. Словно это – не его дети вообще. Марианна как раз и акцентировала внимание на том, что у отца нет доступа к детям, а у детей – к отцу.
Я за собой стала замечать ту же самую болезнь – говоря о детях, я почти всегда добавляла слово «мои». Мои дети, мои сыновья, мой сын…
Вроде бы ничего страшного в этом нет. Они ведь и мои тоже. Но если почти всегда и во всем так? Если «нашими» они не ставятся никогда, даже в моей речи? Что если они могут быть только «папиными», когда ведут себя плохо, или «моими» — когда все хорошо?
Я начала искать эту тему в литературе, в семинарах. И практически ничего не нашла. Как будто это неважно, как будто нет никакой разницы – мой или наш. А ведь даже журнал для женщин называется «Мой ребенок». И наряду с этим количество матерей-одиночек неуклонно растет. Случайно ли?
Хочется остановиться на этом подробнее. Посмотреть глубже.
Слова ведь это не просто слова. Слова формируют нашу жизнь, реальность, наше будущее, наше сознание. Они так же отражают и то, что у нас на самом деле в голове и в сердце.
Как мы относимся к своим детям, к мужу, куда мы стремимся. Посмотрим чуть глубже?
Что происходит, когда мы говорим «мой ребенок»?
- Микро-разрыв отношений с отцом. Мгновенный. Но если так говорить постоянно? Если каждый день, только так и относиться к детям?
- Мы начинаем воспринимать ребенка, как свое продолжение – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Должен быть таким же, как я, любить то, что люблю я. И так далее.
- Подсознательно ребенку постоянно приходится выбирать, с кем он сейчас – с папой или с мамой. Даже если они живут вместе, он все равно чей-то. Или мамин, или папин. Третьего не дано.
- Часто мы еще и делим детей в семьях. Этот – папин, этот — мамин. У одного ребенка прочнее связь с этим родителем, у другого – с другим. И все вроде бы довольны, минимум конкуренции. Но ребенок может получить максимум только будучи и маминым, и папиным. Одновременно.
- Иногда ребенок «мой» только тогда, когда он хороший, а в остальных случаях – папин. Такая постоянная манипуляция чувствами ребенка. Хочешь чтобы я тебя любила? Делай как я говорю. А быть папиным – это просто ужасно.
- Если ребенок мой, то и все решения я принимаю сама, о его воспитании, развитии и вообще. Я беру на себя ведущую роль. Я становлюсь «Номером один» в этом вопросе.
- У мужчины часто нет желания заниматься детьми. Потому что мужская природа – лидерская. Подчиняться женщине, исполнять ее условия при общении с ее ребенком… Кто на это согласится? Нужно иметь огромное желание быть отцом, чтобы несмотря на такое женское сопротивление, отцом-таки стать.
В целом такое отношение к детям не создает единства в семье. Еще один повод для раздоров и ссор. Не получается целостной семьи, целостных отношений, нет общности внутри маленькой системы. И это сказывается на детях и на их жизни после.
«Я была папиной дочкой, а сестра – маминой. Это всех устраивало. Мы не делили ни маму, ни папу. У каждой свое место, своя тихая гавань. Но когда отец умер, мне было семь лет. Я потеряла свою точку опоры. Словно весь мир рухнул. Чья я теперь? Я уже не мамина. И как бы не старалась, маминой – не стала. Но уже и не папина – папы ведь нет. До сих пор ищу эту точку опоры в мире – пока не нашла» (Инга, 46 лет, незамужем, воспитывает сына)
«Мама всегда говорила, что я папина. У меня его походка, повадки, манеры. Я по ее мнению такая же безнадежная. В отличии от брата, который мамин. Я всю жизнь маме доказывала, что я тоже хорошая. Брат ничего не добился. А у меня успешный бизнес. И теперь она с гордостью всем тыкает – это моя дочь. Мне противно это слышать. Я своя собственная» (Ирина, 37 лет, третий брак, двое детей)
«Когда я приносила домой пятерку, я всегда становилась на целый вечер – маминой дочкой, это было так здорово. Чувствовать, что тебя любят и принимают. Хотя бы один вечер. Поэтому я очень старалась приносить пятерки. Если же я приносила четверку или тройку – мама говорила, что я папашино отрепье. Что из меня ничего не выйдет. Это было так больно. Я с детства поняла, что папа – это не тот человек, которого можно любить» (Анна, 43 года, незамужем, три высших образования, детей нет)
«Когда моя жена грозит мне разводом, она всегда кричит, что заберет с собой ее детей. Меня это дико бесит. Потому что это не только ее дети, я тоже имею право голоса, хотя это никого и не волнует» (Вадим)
Картина, на мой взгляд, не радостная. Но для нас вполне привычная. И кажется, что разницы никакой нет. Ведь это и правда мой ребенок, что в этом такого-то.
Только в создании человека всегда участвуют двое. Мы не можем сами от себя родить ребенка, непорочное зачатие последний раз случилось две тысячи лет назад. Ребенок по факту не может быть «просто мой». Он всегда «наш». Вопрос в том, согласны ли мы это признать – либо боремся с этим фактом.
А если мы говорим «Наш ребенок» (даже если мужа нет сейчас рядом)?
- Во-первых, у ребенка появляется папа. На тонком плане. В расстановках, например, считается, что пока мама не позволит ребенку любить своего отца и брать от него энергию, ребенок этого сделать не сможет. В этом смысле слово «наш» — разрешающее, побуждающее к действиям.
- А дальше ребенок становится объединяющей силой для своих родителей. Он становится прочной нитью, связывающей их обоих на веки вечные. Это укрепляет семью, выводит ее на другой уровень.
- Ребенок сохраняет связь с обоими родителями, а родители – сохраняют связь с ним. Что ценно и для детей, и для родителей – особенно для пап.
- Если ребенок «Наш», то снижается возможность для того, чтобы через него тешить свое ложное эго или сбывать свои личные мечты.
- Появляется ощущение, что ребенок — это не я. Что это все-таки отдельный человек. Не все его достоинства – мои, не все его недостатки – мои. В нем есть лишь часть меня.
- Это показывает степень нашего уважения к мужу – и ребенок это считывает. Папы рядом нет – а я все равно слышу о нем хорошее. Сделал ли что-то плохое или хорошее – неважно, я все равно имею связь и с папой, и с мамой. Это дает ощущение безопасности и цельности. Опять же внутренней цельности.
- Дети, родители которых не конфликтуют из-за них, кто важнее и главнее, вырастают более целостными, с меньшим количеством внутренних противоречий. Совсем иначе бывает, когда в душе все время «дерутся» твои внутренние мама и папа.
- Наш ребенок – это значит, что мы оба принимаем участие в воспитании. Мы договариваемся как это будет, чего мы хотим. И мы вместе ищем способы решения любых проблем.
- А еще в создании маленьких людей не последнюю роль играет Бог. Именно он устроил все так, что дети зачинаются, вынашиваются, рождаются, растут. От нас тут вообще мало чего зависит. Поэтому, мне кажется, что когда мы говорим «наш ребенок» – это дань уважения не только к его отцу, но и к Богу.
«Когда я была маленькая, мама всегда говорила мне, что я «их девочка». Их – это означало мамина и папина. Папа называл меня «наша принцесса». Я чувствовала всегда, что наша семья полная и законченная. Мы все делали вместе, всегда. На лыжах вместе, в поход вместе, на море вместе. Меня спрашивали всегда – кого ты больше любишь – папу или маму? А я не понимала это вопроса. Я люблю моих родителей. Они для меня – целое и неделимое» (Женя, 41 год, замужем, трое детей)
«Когда у нас в семье все хорошо, я называю сына – «наш малыш». Но когда очень злюсь на мужа, непроизвольно выскакивает – «Мой ребенок». Мне страшно, что под влиянием эмоций я тоже смогу манипулировать мужем с помощью маленького человечка» (Катя)
Я спрашивала и у мужчин, как они относятся к этому явлению. И есть некая тенденция, которую они отмечали. Чем чаще жена ставит акцент – осознанно или нет – на слове «Мой», тем меньше мужчине хочется с ребенком взаимодействовать. Не хочется лезть не в свое дело.
И наоборот, когда ребенок «наш» — ради него хочется расшибиться в лепешку, но дать все самое лучшее. В том числе – самого себя.
Это всего лишь слова, правда? Но давайте попробуем. Попробуем и в своей речи, и в своей голове перейти к полному ощущению, что это наши дети. Не только тогда, когда вам что-то нужно от мужа – помощи, денег, внимания. Но и когда все хорошо, когда дети радуют, когда они дают повод для гордости. Или когда они приносят переживания и сложности. Разделить вместе радость и горе – пополам. Это и есть работа обычных родителей. Так и создаются прочные семьи, закаленные и стужей, и зноем.
Сейчас меня спросят – а если родители в разводе? Но что это меняет? Как мужчина и женщина вы уже не вместе, но как родители – вы всегда будете рядом. Вы навеки воплотились и соединились в вашем чаде. Вашем общем ребенке. Это нельзя стереть, отменить. Можно лишь научиться уважать друг друга – и любить в своем ребенке его отца, каким бы он сейчас вам не казался.
И да – научиться принимать тот факт, что это ребенок – ваш общий, а не ваш личный. Тем самым вы вряд ли измените ваши личные отношения с отцом ребенка, но вы можете очень сильно повлиять на будущее вашего общего малыша. Простым принятием и уважением.
valyaeva.ru — Ольга Валяева
