Однажды ко мне на расстановки пришли мама и дочка. И все вроде бы хорошо, но между ними чувствовалась какая-то напряженность. Пришли вместе, сидят рядом, много общаются, но между ними словно стена.
И тогда я решила сделать упражнение для всех, но больше всего направленное на них. Мы разделились на пары, где один человек был мамой, а второй – ребёнком. Маму и дочку я попросила поработать вместе.
Затем мамы легли на пол на спину, а дети в позе эмбриончиков легли к мамам на грудь. Мы приглушили свет, включили музыку. И вот все остальные лежат и дышат по инструкции, стараясь напитаться энергией своей мамы, которой им когда-то не хватило. А наши мама и дочка никак не могут устроиться поудобнее.
Шепотом, чтобы никому не помешать, они ведут дебаты:
— Ляг повыше!
— Ты руку не так положила!
— Теперь пониже!
— Мне тут неудобно!
— Подвинься!
— Ты меня как-то давишь!
И вроде бы они делают это шепотом, но вся группа уже следит за их попытками просто полежать обнявшись. Ничего не выходит.
Тогда я спросила дочку:
— Что не так? Почему ты не можешь просто лечь и расслабиться, получать удовольствие?
Дочка молчит, и отнекивается, мол, на полу просто неудобно лежать. А я смотрю и вижу, что стену построила она. Это ее стена, которую мама безуспешно пытается пробить. Ничего не выходит. И в то же время я вижу, что и ей самой за этой стеной не по себе.
— Почему ты так боишься приблизиться к своей маме? – задаю я ей вопрос и вижу в ее глазах слезы. Она боится ранить маму. И мама сдерживается, чтобы ничего не сказать, не помешать дочери.
И уже взрослая девочка говорит:
— Мамы слишком много, у меня такое ощущение, что она меня давит своей заботой, своими объятиями. Мне очень страшно, как будто я там перестаю существовать и теряю нечто самое важное. Поэтому хочется оттуда поскорее вырваться.
— Потому что ты хочешь жить и оставаться собой, верно?
— Да – краснея, говорит дочка, ожидая упреков в эгоизме. Но мама молчит. Она понимает, что это шанс починить что-то сломанное между ними.
— У тебя были аборты? – спрашиваю я маму. Вопрос застает ее врасплох. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Пришла ее очередь покраснеть.
— Да…
— Много?
— Да….
Дочка в ужасе, я пытаюсь ее успокоить, уговариваю просто дышать, пока мы говорим с ее мамой.
И тут мама уже не может больше сдерживаться. Она начинает рыдать. Говорит о том, что действительно было очень много прерываний после дочки, других детей она решила не рожать и полностью сосредоточиться на единственной дочери. Боялась, что не сможет обеспечить их всех необходимым. Сама она из очень бедной и многодетной семьи, и ей не хватало ни любви, ни одежды, ни игрушек, ни внимания. И нужного старта в жизни она не получила. Она говорит, говорит о своих претензиях к собственной маме, о том, как хотела все сделать иначе. Говорит и плачет.
— Давай разделим твою ситуацию на две части. Согласна? – говорю я ей. – Есть ты как дочка и ты как мама. У тебя много обид на маму, им нужно тоже дать место, прожить и отпустить. Но сейчас важнее всего другое. Перед тобой твоя дочка, и для нее ты многое можешь – пока еще. Согласна?
Мама кивнула. Тогда мы ввели в расстановку всех абортированных детей. Их было невероятно много. Как кладбище, не меньше.
— Я ведь не знала, что они уже живые, что они настоящие дети, что это не просто эмбрион, у которого еще нет души – плачет мама, обнимая то одного, то другого.
— А твоя душа знала. И твоя душа помнит каждого из них и скучает по каждому из них – говорю я тихо, чтобы не отвлечь ее от этого процесса.
Она снова восстанавливает свою целостность, обнимая каждого ребенка и давая ему место. Дочка все это время тоже плачет. Она держит маму за руку, и я вижу, как рушится эта стена. В какой-то момент она сама обнимает маму, и этот порыв прекрасен.
Мы снова укладываем маму и дочку. Вокруг мамы мы кладем всех этих неродившихся детей. И о чудо, тот же самый пол, то же самое место, и через пару минут мы видим умиротворённые и счастливые лица. И у мамы, и у дочери по щекам текут слёзы, они, наконец-то, наслаждаются близостью друг с другом.
— Тебе не нужно пытаться заменить маме всех их, — говорю я дочке.
— Да, я это просто я, — говорит она.
— А тебе не нужно пытаться любить ее за всех них – говорю я маме.
Мама обнимает всех своих детей и улыбается. И теперь все на своих местах. Дочери больше не нужно быть для мамы всем миром, ей не нужно больше выдерживать весь груз материнской любви и заботы, рассчитанный на десяток ребятни.
Через год дочка выйдет замуж и уедет от мамы, и мама ее отпустит, хотя это будет и непросто.
