На момент написания книги детей у меня трое. Возможно, пока она допишется и выйдет, их станет больше. Хотя это мало меняет суть. Я хочу рассказать вам о том, как рождалась и рождается во мне – мама. Ведь читая мои статьи, вы можете подумать, что я идеальна или что у меня всегда так было. Но это совсем не так.
Наш старший сын родился, когда мне было 24. Еще будучи беременной, я строила планы о том, как отдам его в полгода няне, а в год – в садик. Что ни за что не стану домашней наседкой, не хочу отупеть от быта. Меня страшила участь домохозяйки, я всегда смеялась над такими женщинами, считая их глупыми и ограниченными. Мне хотелось быть кем угодно, но только не клушей, сидящей дома.
Я была полна иллюзий, что это несложно, что кричать по ночам он не будет, что все как-нибудь случится само. У меня не было опыта взаимодействия с маленькими детьми. Минимальный возраст ребенка, которого я вообще видела – год. Когда родился Даня, я боялась брать его на руки первые дни. Переодевал его муж, мыл тоже муж. И помню свой ужас в роддоме ночью, когда ребенок обкакался. А я не знала, что с ним делать. Я побежала за медсестрой, она все сделала, но посмотрела на меня, как на ненормальную.
Всему мне пришлось учиться. Менять подгузники, переодевать, кормить. Все это было слишком ново – и слишком трудно. Во мне буйным цветом распускался эгоизм. Я хотела свою жизнь обратно. Хотела быть свободной. Хотела выглядеть как до родов, хотела спать всю ночь, хотела не зависеть от его капризов. Хотела, чтобы он спал без меня, а я бы делала свои дела. И вообще идеально было бы, чтобы он спал как можно больше. Я не готова была менять свой образ жизни, мне тяжело давалось сидение на одном месте, привязанной к ребенку.
Ребенок все это ощущал, и поэтому днем он спал только на мне или со мной. Стоило мне встать – он начинал кричать. Укладывался он всегда долго и трудно. Капризничал много. Внимания требовал много. А меня это раздражало. Я испытывала к нему очень теплые чувства, особенно когда он спал – или только проснулся. Но еще чаще в течение дня я ощущала раздражение. Кто он такой, чтобы командовать мной и диктовать мне свои условия?
Я старалась делать все правильно, а ему на мои правила было наплевать. Он не хотел есть кабачки, которые есть было пора. Не хотел горшок. Не хотел гулять, особенно зимой. Не хотел спать столько, сколько положено. Не хотел спать один, в своей кровати.
Сейчас я понимаю, что на самом деле он просто хотел свою маму. И все. Ему нужна была я, а я не готова была отдаться ему целиком хотя бы на какое-то время. Я жутко уставала, хотя все могло бы быть проще. Если бы я спала вместе с ним, мы бы оба высыпались. Если бы я лежала с ним, а не бегала как ужаленная, мы бы оба чувствовали себя комфортнее. Если бы я не таскала его на морозы, не тратила силы на стаскивание и затаскивание коляски, или хотя бы гуляла с ним в слинге, все могло быть иначе и в плане мобильности.
Мне стыдно признаваться в том, что меня раздражали его капризы, его ранние вставания, колики, зубы, болезни. Я испытывала грусть и печаль, но себя мне было гораздо более жалко, чем его. Я не была матерью. Я была женщиной с ребенком. Это большая разница. Да и была ли я женщиной?
Мое нежелание меняться приводило к усугублению ситуаций по всем фронтам. И со здоровьем – я болела постоянно вместе с сыном. И в отношениях – мы едва не развелись, я уже даже уехала с ребенком к маме на неделю и собиралась покончить с этим. И в финансах – мы жили вообще непонятно на что и как.
После переезда в Петербург, когда сыну было почти полтора, мы взяли няню Сперва на несколько часов. Она утром гуляла с ним, потом приходила домой – кормила и укладывала спать. Я в это время работала вне дома, приходила к уже спящему малышу. Мне стало чуть легче. Скажу честно – не чуть-чуть. Мне стало гораздо легче. И понемногу начала возвращаться какая-то моя жизнь. Настолько, что я решила выйти на работу на полный день.
Ребенка я не видела вообще. Утром я быстро отдавала его няне, возвращалась часов в шесть, забирала его, привозила домой и укладывала спать. Сначала я была опьянена свободой. В обед хожу, куда хочу. Снова ношу каблуки. Снова ни от кого не завишу. Но внутри глодал какой-то червяк.
Ребенок вечером практически сидел на мне, никак не хотел засыпать, утром плакал, когда я уходила. Я совсем его не видела. Но что еще страшнее, я перестала его ощущать. Мои чувства к нему не стали ярче и крепче. Наоборот. Мы отдалялись друг от друга.
Я не прошла экзамен материнства. Когда через три месяца я уволилась с работы, и мы остались снова вдвоем, я была в ужасе. В ужасе, что совершенно его не знаю. Его новых привычек в еде – он отказывался есть то, что ел раньше. Его пристрастий на улице. В игрушках. В мультфильмах. Ему было полтора года, но он был как будто совершенно чужой человек для меня.
Мы стали заново узнавать друг друга. Честно скажу, мне было очень тяжело. Очень трудно это давалось. Тогда я еще не понимала, что у ребенка есть особенности, с которыми нужно работать. Мне казалось, что он просто хочет свести меня с ума. Истерики, капризы. Что это – кризис двух лет? Последствия моей работы и разлуки со мной? Особенности его психики?
Трансформация была долгой и трудной. В три года мы узнали о его особенностях, на которые раньше не обращали внимания. Не зная о том, как должны развиваться дети, я не могла увидеть и заметить такие моменты. Не имея опыта, я многое списывала на книжные кризисы. И тут мне пришлось меняться.
Осознавая, что происходит с ребенком, мне пришлось меняться. Это было непросто. Но я училась чувствовать его, слышать, понимать. Я даже ходила к психологам, но это не особо помогало. А когда в мои руки попали лекции, я смогла понять причины происходящего. Увидеть свой эгоизм, свои материнские промахи и провалы. А главное – принять, что материнство – это тоже работа. Особая работа, не менее важная и сложная, чем любая другая.
Потом у нас родился второй сын, и многое я стала проживать заново. Осталась на второй год в первом классе. И снова ощущала раздражение от бессонных ночей, хотя и в меньшей степени. Я снова стала менее мобильной, ведь с одним четырёхлетним ребенком можно уже много чего. Даже если ребенок особенный. А вот с двумя, один из которых грудной, а второй особенный – уже трудно.
Но я помнила о том, что материнство – это работа. И главной аскезой стало то, что я не пыталась сбежать. Ни от себя, ни от детей. Нам во многом помог слинг, ребенок спал на мне, пока я рисовала со старшим или что-то делала. Я старалась найти в материнстве то, что будет мне нравиться. А еще старалась максимально разнообразить свои будни. Когда ему было три месяца, мы уехали на море и прожили там почти все лето. Там оказалось легче пережить и первые зубы, и проблемы с животом. Мы много гуляли вместе, он сидел в слинге, а старший бегал вокруг. До сих пор это самые счастливые воспоминания для меня, потому что я смогла почувствовать себя иначе. Получилось нащупать тонкую ниточку материнского счастья.
Я стала больше себе позволять, например, часто спала вместе с ним днем, просила мужа о помощи, затем нашла возможность ходить на йогу рядом с домом рано утром, до того, как муж уйдет на работу. То есть я смирилась с рамками, которые материнство на меня накладывало. И начала искать свободу внутри. Этой свободы оказалось очень много.
У меня появились подруги, с которыми мы могли болтать у меня дома или в кафе неподалеку. Во время дневного сна, я стала делать то, что мне всегда нравилось – писать. Я слушала лекции, начала молиться, постепенно наша жизнь стала совсем кочевой. И я понемногу начала получать удовольствие от того, что я мама. Что я уже не та юная девушка, которая выходила замуж. Что я не та успешная и деловая мадам, которую во мне привыкли видеть многие. Что у меня уже другие интересы и другие хобби. Я перестала искать во всем свою прежнюю жизнь, потому что почувствовала, что все прежнее не делает меня счастливой сейчас.
Мои вкусы во многом изменились. В еде, в общении, в деятельности. Даже мои интересы трансформировались, и многое из того, что я любила, стало мне все равно. Я заново знакомилась с собой. Понемногу, шаг за шагом. С помощью детей. Рядом с ними.
Я смирилась. Наверное, это самое главное ощущение, я смирилась с тем, что жизнь никогда не будет прежней. Что я всегда теперь буду матерью, куда бы я не пыталась спихнуть своих детей. Я приняла это как факт. Допустила. Признала. И расслабилась. Мне сразу стало легче.
Раньше я боялась стать домашней курицей. Обсуждать пеленки, варить борщи и вязать носки. Нет, носки вязать я не научилась. И в кружки и лавочки молодых мам тоже не вступаю. Но да, дети стали частью моей жизни. Огромной. Особенной. Для кого-то я домашняя наседка – со стороны. Но в моем мироощущении – я домашняя фея, и не меньше. Я принцесса своих храбрых рыцарей. Я повелительница маленьких гномиков. Я настоящий руководитель в мужском коллективе. И самое главное – я мама.
Когда родился наш третий сын, многое стало проще. Почти сразу он спал ночами, его не нужно было качать и укладывать. Иногда он вообще мог заснуть сам. Что меня очень удивляло. У него почти не болел живот, гораздо проще появлялись зубы. Но самое главное, что мне с ним было совсем по-другому. Я уже не торопила время, не тянула его к стандартам, не пыталась от него отгородиться. Я получала – и получаю – огромное удовольствие от того, как он растет. И я расту вместе с ним. Вместе с ними всеми. Я научилась делать то, что мне нравится, без отрыва от детей. Вместе с ними. Я нашла возможности и для того, чтобы в салон красоты сходить, и для того, чтобы написать книгу. Это оказалось не такой сложной задачей.
Я все еще раздражаюсь иногда. Например, когда они не совпадают в ночном сне после смены часовых поясов. Или когда мелкий отбирает у меня ложку, чтобы самостоятельно есть кашу. Или когда они портят важные для меня вещи. Или если они дерутся и делят игрушки. Но есть разница. Сейчас такое раздражение – сиюминутная реакция. А не постоянный фон моей жизни. Материнство перестало быть для меня тяжким крестом. Когда-то я говорила, что ребенок «сжирает все мое время целиком», а сейчас я сама отдаю ему все то, что ему нужно. Мне остается пара часов вечерней тишины, когда я могу побыть наедине со своими мыслями. И мне этого более чем достаточно.
Я все еще не идеальная мать. Мне все еще приходится признавать свои ошибки и извиняться перед детьми за свои реакции. Мне все еще бывает трудно делать то, что делать нужно и важно. Мне еще далеко до образца и иконы материнства.
И все-таки внутри себя я нащупала эту нить, ведущую меня к Богу через моих детей. Увидела в материнстве возможности, а не ограничения. Свободу, а не заключение. Трансформацию, а не испытание. Радость, а не рутину.
Я научилась понимать детей, слышать, видеть их потребности. Научилась принимать их вместе с их особенностями. Научилась любить их такими, какие они есть. Научилась жить вместе с ними. Рядом с ними. И оставаться счастливой. Всему этому меня научили мои дети. И надеюсь, еще многому они меня научат.
valyaeva.ru — Ольга Валяева
