Рядом со мной Соня. Тихая маленькая девочка, огромные глаза. У Сони проблема с мамой – а у кого ее нет. Но проблема нетривиальная.
— Мне уже 25, и мама меня достала. Всю мою жизнь она заботится обо мне, делает для меня все. Но я не могу. С самого детства я не могу подпустить ее к себе. Я была очень ласковым ребёнком, обнимала часто отца, бабушку. Но не маму. Я знаю, она обижалась и не понимала почему. Она не была строга со мной, все разрешала мне. Но внутри меня – огромная стена. Я не хочу ее видеть, слышать. Не могу. Мне даже стыдно перед ней иной раз, но я ничего не могу поделать с этим. Меня словно передергивает током каждый раз…
— Ты первый ребенок своих родителей? – спрашиваю я.
— Нет, у меня два старших брата, – говорит Соня.
— Мама очень ждала девочку? – улыбаюсь я.
— Да, она очень хотела девочку. Но, когда она пришла к врачу, ей сказали, что скорее всего будет мальчик. И они ждали мальчика. Ну как ждали – мама говорила, что долго плакала и хотела сделать аборт. Еще одного мальчика она бы не вынесла.
— Погоди. Твоя мама хотела сделать аборт?
— Да, она говорила как-то, что почти всю беременность думала об этом и специально не берегла себя, пила даже какие-то травы. Один раз даже записалась на аборт, пока срок позволял, пришла, но папа не дал. Тогда аборты были какие-то подпольные. Мол, вот дура-то была, чуть свою долгожданную девочку не потеряла…
— А ты знаешь, что ребенок в утробе матери все слышит, чувствует и понимает? Даже ее мысли? Есть даже наука такая — перинатальная психология, которая это все изучает.
— Ну и что, ну было да было. Родила же.
— Давай я тебе немного расскажу об этом, – говорю я. Это важно. Не только для нее, но и для всех остальных. Все женщины могут столкнуться с такой ситуацией.
— Ребенок – это душа, которая приходит к своим родителям уже в момент зачатия. У нее свои уроки, своя карма, и все не просто так. Ей нужны именно эти родители и именно это тело. С самого момента зачатия душа уже здесь. И хотя тело малыша всего лишь состоит из нескольких клеточек, он уже живой.
Тебе это еще предстоит узнать, когда ты приходишь на первое УЗИ, тебе показывают настоящего человечка. Да, размером он со спичечный коробок или около того. Но у него есть уже ручки, ножки, ушки, сердечко, глаза… Он шевелится, сердечко бьется, он живой. И единственный его мир – это мама. Мама – это все. Это его дом, его еда, его тепло, его жизнь. Он полностью зависит от нее всем своим существом.
Когда мама думает о нем с любовью и разговаривает с ним, он успокаивается. Было много исследований об этом. Но если мама не хочет его, ребенок оказывается в тюрьме. Он полностью зависит от человека, который его не ждет. Такие мысли отравляют его существование долгих девять месяцев. Ему невыносимо быть в этом состоянии, и он никуда не может убежать. Представляешь немного картинку? – уточняю я.
— Да, — отвечает Соня, — ее глаза полны ужаса.
— Когда ребенок рождается, его память стирает все. Она стирает и опыт внутриутробной жизни, и опыт того, что было до. Механизм защиты. Но оно никуда не уходит. Оно прячется в подсознании. И вытравить оттуда воспоминания невозможно. Они остаются навечно, даже если ребенок не понимает, откуда эти чувства. Это вкус первого предательства того человека, от которого ты полностью зависел. Ты давно себя обеспечиваешь сама? – уточняю я.
— Я работать начала еще в школе, никогда не прошу денег у родителей.
— А молодой человек у тебя есть? – улыбаюсь, предвкушая ответ.
— Да. Мы живем вместе уже год.
— Бюджет у вас раздельный?
— Конечно, я сама все покупаю себе, он себе. За квартиру пополам, продукты тоже каждый себе, – для нее это естественно.
— Соня, ты боишься от кого-либо зависеть, правда?
Она смотрит на меня большими глазами.
— А знаешь почему, Соня?
— Я не боюсь, просто это правильнее и удобнее для нас обоих, – пожимает плечами Соня.
— Хорошо, тогда закрой глаза и представь на минутку. Ты вышла за него замуж. Родила малыша, ушла в декрет. Твое пособие минимально. Ты больше не можешь купить себе платье и туфли. Тебе не хватает денег и на привычную еду, работать ты пока не можешь. Что ты чувствуешь, Соня?
Она молчит, но ее тело напряжено как камень:
— Это ужас, я не хочу так жить. Я не буду у него просить денег. Я лучше сейчас накоплю, чтобы потом тратить свои деньги…
— Соня, ты боишься зависеть от других людей, потому что самый главный человек в твоей жизни предал тебя. Не только предал, но и зачем-то рассказал тебе потом все в подробностях. Соня, твоя мама хотела тебя убить, и ты это помнишь.
— Но она же не специально. Она думала, что я мальчик…
— Сонь, для малыша внутри это не имеет никакого значения. Для него есть он и есть его мама. И это весь мир. Поэтому ты так к ней относишься. И не можешь ничего с этим сделать. Видимых причин для этого нет – она тебя все-таки родила. А шрам от предательства остался навечно. Хочешь поработать с этим? Это тот опыт, с которым тебе нужно справиться в этой жизни.
Она кивает, в глазах слезы. Я подвожу ее к заместительнице ее мамы и прошу сказать:
— Мама, я все помню.
Она произносит это почти шепотом и вдруг начинает плакать. Ее мама тоже плачет, тянет к ней руки, но в глазах у Сони не просто боль. Это ярость.
— Я все помню! Я это помню! Ты хотела меня убить! – кричит она, а заместитель мамы падает на колени:
— Прости меня, дочка, прости, прости! – мама плачет в ногах дочери. А дочь выпускает все накопленное тогда. Она кричит, и напряжение в ее теле слабеет:
— Мама, я твой неудавшийся аборт! – говорит она, – и обмякает. Садится на пол. Напротив своей мамы. И они смотрят друг на друга. Долго смотрят и молчат.
Мы оставляем их вдвоем и уходим попить чай в соседнюю комнату. Через минут пятнадцать мы слышим смех. Девочка Соня впервые лежит на маминых руках и смеется.
Я видела ее фотографии со свадьбы через несколько лет. Как она обнимала на них свою маму, и обе светились чем-то неземным. Она смогла это отпустить и простить. Она смогла пройти этот урок. Они обе смогли. Но обе теперь знают, что это такое, и как все это серьезно.
