Как мама особого в прошлом ребенка, я прошла много этапов и много специалистов. Мы с мужем попробовали почти все, что можно было. А то, что еще не попробовали, обязательно попробуем, чтобы результат был устойчивым и еще лучше. Но суть не в этом.
Самая первая стадия в нашем поиске – это был поиск панацеи. Найти того, кто ставит иголки, от которых все сразу рассосется. Или волшебные таблетки, от которых все пройдет. Или детский психолог, который за три раза все восстановит. Пока мы топтались на этой стадии, становилось только хуже. Ничего не помогало. Панацея не хотела проявляться. Почему так?
Потому что речь тут о перекладывании ответственности. И тут она знакома не только особенным родителям. Да если честно, не только и родителям.
Сделайте что-нибудь с моим ребенком!
Знаю много детских психологов. Почти все говорят одно и то же – ребенка можно вообще оставить дома. Работать надо с родителями. Ребенок – это следствие.
Но чаще всего приходит мама, вручает чадо, описывает проблему и говорит: «Сделайте что-нибудь с ним! Вы же психолог!».
То есть по факту мама снимает с себя ответственность за то, что происходит с ребенком. И вручает палочку лидерства психологу. Он теперь должен быть мамой. Или хотя бы волшебником.
Еще чаще сталкиваюсь с ситуацией, когда родители объясняют проблему ребенка школой. Это там его испортили и продолжают портить. Они уже и ругались, и писали заявления. Некоторые даже в суд подают. Мы же вам ребенка доверили – а вы сделайте из него то, что нужно нам.
Детские сады, дворовая культура, друзья – все они так влияют на ребенка, что потом родители бессильны. Но правда ли это? Так ли это на самом деле?
Да что там, даже в роддоме, во время родов женщина водружает ношу на врача, ожидая, что он сам все сделает. За нее. И боль облегчит, и вытужить поможет. И ведь помогают некоторые – на живот давят, щипцы накладывают, кесарево без показаний делают. Только все это несет определенные последствия – и для мамы, и для ребенка. Последствия, винить в которых будут только врачей.
Или же проблемы – это следствие того, что родители не хотят нести свою собственную ответственность? Ответственность, которая появилась в их жизни в момент рождения ребенка и закончится только когда смерть разлучит вас.
Должна ли школа делать из наших детей тех, кого мы хотим в них видеть? Должна ли она воспитывать в них хорошие черты характера и учить их правильно жить?
Должен ли детский сад приучать наших детей к самостоятельности и учить строить их отношения? Должны ли воспитатели вообще воспитывать тех детей, которых рожаем мы?
Должен ли детский психолог, который видит, что проблема в недостаточном внимании со стороны родителей, сам становиться на эту позицию и пытаться долюбить чужого ребенка?
Должен ли акушер-гинеколог рожать ребенка за женщину? Или все-таки его задача в том, чтобы помогать ей поработать в этом процессе?
Несет ли врач полную ответственность за здоровье ребенка? Или все-таки родители решают, ставить прививки или нет, какие препараты принимать, а какие нет? Быть ли вообще на традиционном лечении или перейти к гомеопатическому?
Сколько ни думаю об этом, вывод всегда один.
Все-таки это задача родителей – воспитать своего ребенка, объяснить ему, как правильно жить, вдохновить своим примером, научить строить отношения.
Позаботиться о нем, дать ему достаточно тепла, любви, внимания. Несмотря ни на что – даже если в школе все происходит не так, как запланировано. И если материальный мир всячески пытается вмешаться и сделать из ребенка монстра. Такой подход сложнее, тут нужна внутренняя трансформация самих родителей, но многие ли к этому готовы?
«Сделайте с ним что-нибудь!» — говорят родители. А все остальные пытаются сделать. Почему? Кто-то хочет заработать, кто-то хочет помочь, кто-то хочет быть хорошим… Но будет ли результат?
Я знаю много хороших специалистов. Одна из них говорит примерно так:
«Я могу добиться от особого ребенка многого. У меня на занятии он будет вести себя хорошо, будет за собой убирать, даже будет разговаривать, насколько может. Но что в этом толку? Он выйдет из кабинета и снова станет тем овощем, который привыкли видеть его родители».
И это правда. Когда-то меня удивляло, почему в детском саду, куда Данила ходил на полдня, его очень хвалили. Мол, он всегда за собой убирает. Я смотрела на завалы игрушек в доме и не понимала. А потом до меня дошло. Я увидела, что там с ребенком разговаривают иначе – как со взрослым человеком. Человеком, которого уважают. А я? Я же дома командую и заставляю, стою над душой и нервничаю.
В этой точке для меня начался другой этап. Когда мы начали ходить за помощью другого рода. Наш запрос к специалистам был примерно таким:
«Покажите, что еще мы можем изменить в себе и своих отношениях с ребёнком, чтобы быть эффективнее?»
И нам показывали. А мы пробовали. Не все получалось и не всегда. Не все давало результаты. Не всегда это было легко. Одна только последовательность в своих словах и действиях сколько нервов у нас съела.
Мы смотрели, что они делают и как, как на это реагирует ребенок. Сравнивали с собой, своими действиями. Где мы даем слабину, где опускаем руки, а где давим слишком сильно. Учились. Пробовали. До сих пор учимся и пробуем.
И нам стало легче. Мы почувствовали, что можем управлять ситуацией. Мы перестали быть ее жертвами. Мы менялись – и менялся ребенок.
Исцелите мне психику и лучше под общим наркозом!
А потом я увидела, что это не только про детей. Это и про взрослых. Когда они сами себя приводят к психологу и говорят: «Сделайте со мной что-нибудь!». Сядет на клиентский стул на расстановке такая девушка, и сама не знает, чего хочет. Хочет, чтобы кнопку нажали – и стало хорошо. Но трудиться душой – не хочет. Любая душевная работа вызывает в ней протест. Это же вы тут психолог, вот и делайте чудеса.
Или онлайн курсы – та же самая история. Немногие проходят их осознанно. Понимая, что это их ответственность. Прослушать задания, выполнить их прочувствованно. Погрузиться в процесс. Они и получают результаты, которых даже я не ожидала. Ради этих девочек я и записываю такие тренинги. Часто они живут где-то далеко, у них нет возможности ходить на лекции вживую. И непростая жизненная ситуация в совокупности с голодом, дают им силы и мотивацию для того, чтобы меняться.
Остальные хотят, чтобы все прошло само. Без их участия. Курс скачаю, на компьютер положу. Авось все само рассосется. Или посмотрю пару видео, оценю задания по принципу: «Это какая-то фигня и вряд ли поможет» — и не изменю ничего. Многие даже не пробуют. Многие не доходят до конца. Потому что они хотят, чтобы я с ними что-то сделала. А я очень хочу помочь. Но не готова заниматься спасением тех, кто лег кверху лапками.
Кто-то требует индивидуальных консультаций. Помню одну барышню: «Я заплачу любые деньги, чтобы вы со мной занимались индивидуально два-три раза в неделю». Мой отказ ее огорчил. А я знаю, что это не будет иметь эффекта. Потому что человек надеется за деньги купить исцеление. И не хочет работать самостоятельно. Ему нужен тот, кто потом будет виноват в том, что ничего не вышло. Тот, кто будет биться головой о ее собственные защиты и стены. Тот, кто будет ее спасать, в то время как она сама будет продолжать разрушать себя.
Снова и снова вижу эти мольбы о помощи в ящике – и понимаю, что как бы мне ни хотелось, ни для одной из них я ничего не смогу сделать. Потому что те, что действительно хотят меняться, таких писем не пишут. Они берут статьи, лекции и начинают делать. Через боль, через лень, через «не могу». И получают результат. Даже лучше, чем планировали изначально. Они тоже пишут письма – но другие и потом. О том, как они сами изменились. Пишут для того, чтобы вдохновить всех тех, кто пока боится ступить на путь ответственности за свою жизнь.
Десять лет я сама ходила по тренингам – и не менялась. Я оценивала лекторов, слушала что-то новенькое, тусовалась. Но глубокой работы не было. Внутри оставалось все так же. Снова и снова я садилась на клиентские стулья и саботировала свое собственное излечение. Сделайте со мной что-нибудь, но вот это и это я делать точно не буду.
И пока я не начала делать – а делать я начала только тогда, когда совсем уже было невмоготу – внутри ничего не менялось. Я сама оставалась той же. Девочкой в маске, которая лучше ударит первой, чем переживет удар от другого человека. Девочкой, которой жутко хотелось внимания и любви, но она умела только их заслуживать. Девочкой, которая на самом деле жутко боялась довериться кому-то. Которая не умела любить и жила с каменным сердцем.
Сразу ли я смогла себя такой увидеть? Нет. Только тогда, когда признала, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Это моя жизнь. И никто кроме меня ничего изменить в ней не сможет. Никто.
Тренинги, семинары, лекции потому и дают кратковременный эффект, что не проходят глубоко, не касаются нашей души. А вот у ведического знания получилось. Как я ни ставила заслоны – моя душа откликнулась на этот голос сама. И движение началось с обеих сторон. Знание хотело касаться души, душа хотела касаться знания. А я хотела быть счастливой. Поэтому начала, наконец, пробовать.
Все остальные тренинги, которые я проходила с тех пор, были другими. На расстановках я не стремилась больше отдать желтую майку лидера расстановщику. Я старалась смотреть всем сердцем и чувствовать. Открываться процессу. Позволять ему исцелять мое сердце. Для этого приходилось вскрывать старые раны и откачивать оттуда гной. Приходилось видеть себя такой, какой я не хотела себя видеть. И идти навстречу туда, откуда обычно я убегаю.
И вместе с этой ответственностью пришло и счастье. Как только я перестала менять мир вокруг и начала менять себя, все сдвинулось. И с мужем, и с сыном, и с призванием, и с мамой… Да много с чем.
Кто управляет нашей свободой выбора?
Измениться можем только мы сами. И мир ответит на наши внутренние изменения. Обязательно ответит. Тем, кто трудится душой изо всех сил, кто осознает свою ответственность и важность собственного выбора, — открываются любые двери в этом мире.
Если только перестать приходить к кому-то с просьбой: «Сделай с ним или со мной что-нибудь!». Просить помощи можно иначе: «Помоги мне увидеть, где еще мне стоит измениться!»
Любой рост поначалу сопровождается болью, от которой нужно перестать бегать. Но за этой болью – по другую ее сторону – и находится все то, чего мы так ждем и ищем. Любовь тоже там. Нужно только смело шагнуть в ее сторону и принять, что я сама отвечаю за то, как я трачу свою жизнь. Только я. И никто больше.
Ни мама, ни папа, ни первая любовь, ни родовые связи. Никто из них не виноват в том, что сейчас я живу так, как живу. У меня был и есть выбор. Выбор, которым я чаще всего не пользуюсь. Все это – мои экзамены на пути. И я либо сдам их, либо провалю с треском.
Вспомните Виктора Франкла, который не только выжил в концлагере, но сумел остаться там человеком. Это был его выбор в таких страшных внешних обстоятельствах. И рядом с таким примером наши внешние помехи кажутся не такими глобальными. Если он смог, то мы тем более сможем. Сможем простить родителей, научиться открывать свое сердце, отпускать все ненужное, выполнять свой долг, научиться любить….
Всего-то нужно взять бразды правления своей жизнью в руки. Подняться на ноги и перестать махать руками, призывая помощников. Руки нужны для того, чтобы управлять своим выбором и своей судьбой.
Не бойтесь идти вперед и делать осознанный выбор. Бояться стоит жизни, прожитой как попало, когда ею управлял непонятно кто, если вообще кто-то управлял.
