Для тех, кто чувствует себя плохой матерью. Нашему старшему сыну 14 лет. Из них лет 10 я грызу себя. Он единственный, перед кем у меня есть чувство вины. В первую очередь из-за прививок. Остальное — наживное и временное, более мелкое. То, что не смогла сохранить грудное вскармливание дольше шести месяцев. То, что таскала его на развивающие занятия, где мам выставляли за дверь. За няню, которая только в его жизни и была. Ну и так, по мелочи.
И недавно я просматривала наши старые фотографии. В некоторых местах было очень больно. Вот ему два года, и он волчонок, который не смотрит в глаза, не отзывается на своё имя, не одевается и постоянно кричит. Особенно по ночам. И я боюсь с ним выходить лишний раз на улицу. Вот ему год — и он совершенно обычный здоровый малыш, щекастый и румяный. Вот ему три месяца и он улыбака, вот он научился сидеть, ползать… Это больно. Больно видеть такое.
Но есть и другое. Когда ему было пять, мы уехали в путешествие. Об этом есть книга «45 стран за год» — как и почему. Но суть в том, что ребёнок до этого момента в Питере был очень загружен. У него до обеда интеграционный детский сад, потом — дома — логопед (2-3 раза в неделю), АВА-терапии (3 раза в неделю), плюс остеопат раз в неделю, психолог раз в неделю. Он на строгой диете без глютена, казеина и сахара. И любое послабление даёт сразу же последствия. Он на лечении гомеопата. Позади три курса иглорефлексотерапии, иппотерапии и кучи других терапий. А он не говорит. В пять лет почти ничего не говорит. Два-три-четыре слова. Не больше.
И мы его из этого графика, где каждый день промедления опасен, выдергиваем. И увозим. Пытаемся держать диету, но в дороге это сложно, и бывают срывы. Нет никаких терапий и интенсивных занятий — хотя мы потащили с собой кучу пособий. Ничего этого. Просто природа. Много природы. Море, океан, песок. Активный ритм, где мы таскаем двоих детей туда-сюда в новых странах, самолетах, поездах. Много контакта. Это было сложно, учитывая то, как он не любил самолёты и новые маршруты. Но.
Я смотрю на эти фото и вижу счастливого ребёнка. Вот он счастливо валяется в океанской луже, а вот так же счастливо скачет в бассейн. Вот папа несет его уставшего на руках, а вот он спит на мне. Здесь он копается в песке, а вот бежит по рисовому полю. Вот он испугался слонёнка, а вот смотрит на акул через стекло….
И я вижу счастливого ребёнка. Да. Счастливого. Не особенного. Не лишившегося чего-то и не затюканного. Счастливого. И меня отпускает многолетнее чувство вины. Я не знала, как лучше, как правильно. Не знала, какой путь ему уготован. Я хотела, как лучше, и некому было мне рассказать, что бывает иначе.
Но я дала ему лучшее. Именно в тот момент, когда перестала сражаться за его «будущее» и позволила всем нам быть счастливыми здесь и сейчас.
Нам всем — всем троим — та борьба и гонка давалась нелегко.
Чудо ли и странно ли, что он заговорил в этом путешествии? Удивительно ли, что он открылся нам заново через пару лет этого ритма? Странно ли, что именно тогда он впервые сказал «мама», а я рыдала несколько часов подряд? Я не знаю, всем ли такой способ решения проблемы подошёл бы, у всех ли выдержали бы нервы. Но для нас это было самое лучшее.
Я дала ему это лучшее. Тогда, когда родила сначала одного брата, потом второго, потом сестру — и снова брата. Я дала ему лучшее в те моменты, когда мы валялись в песке вместе и строили замки. Когда мы плавали в бассейнах, аквапарках, морях и океанах, учились нырять. Когда мы были вместе. Все вместе, рядом. И больше ничего постоянного. Это должно было усугубить его состояние, а это его исцелило. Мы укрепляли привязанность, становились ближе через все эти впечатления — кораблики, самолёты, вертолеты, поезда, машины, автобусы…
Это было лучшее решение. Это было правильно. Да, я согласилась поставить ему прививки, тем самым создав сложности. Незнание не освобождает от ответственности. Но чувство вины не исцелит моего малыша. Оно встанет между нами, и я не смогу видеть его. Я учусь видеть то, что я как мама смогла. С чем справилась. Что дала. Ведь это немало! Чувство вины может все это обесценить. Чувство вины отдаляет меня от сына, причиняет мне боль, от которой хочется убежать, убегая и от него самого.
Я смотрю снова его фотографии. Вот Шри-Ланка, ему пять, и он уже здорово плавает, а вот Бали, и попытка дельфинотерапии провалена, зато он научился нырять без жилета. Вот Таиланд, где он живет в бассейне круглосуточно. А вот наше большое первое автопутешествие по Европе, когда мы все смелее и смелее нарушаем диету, и все происходит спокойно. Вот он с огромным итальянским мороженым, а вот с вкуснейшей пиццей, а здесь его любимые макароны с сыром… Он все чаще смотрит в кадр. Он много улыбается и смеётся. В его жизни очень много папы и игр с папой…
Вот подрастает Матвей — и они вместе учатся новому. Матвею два — и он бесконечно болтает. Дане шесть. И слов в его лексиконе все больше. Пусть просто слов. Не фраз. Фразы будут позже. Но даже слово — это уже счастье.
Вот Индия, Украина, Марокко, Филиппины, Камбоджа, Австралия, Сингапур, Италия, снова Бали, Испания… До рождения Луки «старой бандой», вчетвером мы объехали около 50 стран. Непросто. С приключениями. Как на пороховой бочке. Но. Я вижу счастливого ребёнка. Я дала ему лучшее. Моя сегодняшняя мантра. Я вижу это на фото тех времён.
Я не могу изменить прошлое, я не могу переписать свои поступки заново. Но я могу сегодня делать то, что в моих силах.
И я могу снова и снова давать ему лучшее. Больше эмоций, больше впечатлений, больше близости. Пусть сейчас мы не можем говорить по душам, и много о чем я могу только догадываться. Но я могу быть рядом. Чтобы он мог прийти ко мне, когда ему трудно, больно, не получается. И он приходит. И он смотрит мне в глаза, смеётся, хитрит, привлекает внимание, обнимает, таскает на руках Рама, одевает его и присматривает за ним, помогает по дому, говорит о своих желаниях и нежеланиях, терпит, когда надо сдать кровь или вылечить зуб…
Все не зря. Меня отпускает. Я весь день плачу. И что-то внутри расслабляется. Без воли Всевышнего не шелохнётся и травинка. Значит, это наш с ним путь. И я справилась тогда. Я справляюсь сейчас. Я хорошая мама для него. И я не виновата. Больше не виновата.
Я выбираю быть с ним рядом вместо того, чтобы отгородиться от него чувством вины и ощущением себя плохой матерью. И пусть рядом не всегда легко. Но это точно важнее прочего.
